"РЕСТАВРАЦИЯ Н": Интервью с Е.В. Образцовой
28 Октябрь 2014
Елена Васильевна, Вы как-то сказали, что современное поколение «отформатировано» аккаунтами в соцсетях. Ваш слушатель, меняется ли он с годами?
- Нет, не меняется. Несмотря на то, что сейчас действительно все компьютеризированы, интернетизированы и так далее, мои слушатели приходят, прежде всего, слушать музыку. Они приходят за душевными переживаниями, сердечными переживаниями, хотят уйти от действительности, или наоборот, вспомнить молодость, подумать, что их ждет в будущем. Это нормальные люди, очень душевные - других на концертах не бывает.
Наше время характеризуется высокой скоростью восприятия информации. Можно сказать, что это касается и искусства, в котором все чаще делается акцент на эпатаже – желании выделиться любым способом, каким бы подчас экстравагантным он ни казался. Как Вы считаете: стоит ли опере, искусству элитарному, предлагать слушателю новые формы общения?
- Ни в коем случае! Когда мы сидим в зале, мы хотим слушать и слышать музыку. Не просто чтение нот, которому можно научить, а настоящую музыку, которая появляется только с Божьего благословения. Музыке не нужны новые формы, кроме мастерства исполнителя и его души. В конечном итоге эти формы могут только отвлекать. Что касается эпатажа, то в Большом театре поставили как-то новую «Руслана и Людмилу». Родители пришли с детьми посмотреть пушкинскую сказку, только там голые тетки бегали и на кровати были какие-то парочки. Меня это, конечно же, шокировало, и я отказалась участвовать, хотя уже долгое время учила партию. Я сказала, что голых теток можно посмотреть в бардаке, а в Большом театре надо смотреть то, от чего бы душа воспарилась.
Вы не любите определения «примадонна» и «звезда». При этом для многих поколений советских и российских зрителей Вы символ русского оперного искусства. Ощущаете ли Вы ответственность перед Вашим слушателем?
- Конечно ощущаю, особенно с возрастом, когда теряешь форму, силу, когда происходит перестройка организма и уже ничего не хочется. Спасибо Мирелле Френи, которая два часа на меня орала в Вене: «Сядь к роялю и начни все начала, нотку к нотке подстраивай. С твоим голосом ты должна петь!» Она подарила мне еще 25 лет пения, если бы не она, я закончила бы петь в 50 лет, как почти все певицы. Уходить всегда очень жалко.
Но ответственность чувствуешь еще и в молодости. Во-первых, нужно поддерживать свой уровень, во-вторых, ты знаешь, что если ты плохо споешь, тебя второй раз не пригласят. Я всю жизнь выкладывалась на сто процентов, даже на двести. Но когда «пошло на низ», как говорила моя подруга, то надо было решиться петь только то, что можешь и отказаться от остального репертуара и не только в оперной, но и в камерной музыке, чтобы никто не сказал: «Ну что она вышла? Сидела бы уже на пенсии бабка!» Ответственность есть постоянная.
Что главное для артиста: возможность перевоплотиться в своем герое или почувствовать эмоциональную отдачу от зрителя?
- Это происходит одновременно. Я всю жизнь жила творчеством, проживала каждую роль. Во время спектакля происходит обмен эмоциями между артистом и слушателем. Артисты выкладываются и подзаряжаются энергией зала. Но даже несмотря на это, после выступления есть ощущение, что осталась одна кожа - настолько много отдаешь себя. Моя жизнь – сцена. Это не просто слова, так и есть на самом деле.
Елена Васильевна, большое спасибо за интервью! Желаем Вам здоровья и дальнейших творческих успехов.
